Спасибо, за вашу оценку!

Природа самых распространенных страхов

Страх это природный способ самозащиты человека. Но иногда, с первого взгляда, они не имеют никакого основания. Давайте рассмотрим самые распространенные страхи и их природу возникновения.


Страх перед смертью

Смерть — это порожденная самой жизнью необходимость.
Интересно, однако, что человеку этот экзистенциальный страх перед смертью был неведом. Очевидно, велика была сила соборности, сопричастности со своей общиной. Так, в сборнике «Пословицы русского народа» В. Даля смерти посвящен самый большой раздел. Судя по пословицам, отношение к смерти у русских было, если так можно сказать, совершенно философское — как к событию, не являющемуся катастрофой.
Как противостоять непоправимому, как вести себя перед лицом смерти?

Природа самых распространенных страхов

Единственным осмысленным действием является смирение. Смирение помогает нам достойно встретиться лицом к лицу с проблемой умирания и смерти в различных ее проявлениях.

Мы можем разделить страх смерти на страх перед собственной смертью и перед смертью другого человека и страх перед собственным умиранием и умиранием другого человека. Исследователи обнаружили целый ряд предпосылок, влияющих на проявления страха перед смертью.
Человек боится не только уничтожения своего физического тела, но и полного небытия, и на вопрос «что там, за порогом смерти?» найдено столько ответов, что диву даешься, однако рассмотрение этих теорий выходит за рамки этой небольшой книги. Страшно осознавать, что материальная жизнь — конечна. При этом страх перед собственной смертью объясняется и неизведанностью грядущего. Нас приучили бояться божьего наказания, расплаты за содеянное. И даже те, кто считает себя последовательными и несгибаемыми атеистами, не могут быть до конца уверены в том, что избавлены от этой потаенной боязни.

Страх перед смертью другого человека связан с разрывом личных взаимоотношений и взаимосвязей. Это боязнь потери чего-то важного, что уйдет вместе с умершим. Сюда же примешивается и страх перед мертвыми вообще. Вид покойника напоминает нам и о нашей собственной смертности. В нас просыпается страх перед собственным неизбежным умиранием, подпитываемый болью и страданием от потери. Причем мысли о собственной беспомощности и зависимости играют тоже весьма немаловажную роль.

Страх перед умиранием другого человека взаимосвязан и со страхом вынужденного сострадания. Сюда же примешивается неуверенность и беспомощность в обращении с тяжелобольными людьми.

Стоит, вероятно, обобщить все вышесказанное: страх перед умиранием и смертью, как и любой другой страх, в первую очередь является боязнью разлуки, расставания с собственной жизнью и расставания с другими людьми. В определенных ситуациях сюда примешивается страх-вина, страх, что что-то упускаешь или делаешь неправильно в собственной жизни или в личных взаимоотношениях с другими людьми.
В общем и целом страх перед умиранием гораздо обширнее, чем страх перед смертью. При мыслях об умирании мы часто представляем боль, одиночество и абсолютную изоляцию и в конце концов беспомощность и зависимость.

Когда мы находимся подле умирающего, мы балансируем между отчаянием и надеждой. О том, как люди справляются с отчаянием, написано уже очень много. Мне бы хотелось поговорить о другой грани переживаний, связанных с умиранием, — о надежде.

Надежды повседневные касаются более или менее значимых событий жизни, которые уже произошли или еще могут произойти. Если они действительно происходят, мы говорим, что наши надежды оправдались, если же нет, мы испытаем мучительное разочарование. В принципе мы стараемся побыстрее избавиться от подобных разочарований. Мы не упускаем из поля зрения того, что нам столь необходимо и столь желанно, продолжая надеяться на то, что при ином раскладе, ином стечении обстоятельств — более благоприятном для нас — мы бы всего добились. Как мы и сами видим, наши обыденные, повседневные надежды всегда направлены на вполне определенные, конкретные цели, на цели, которые мы можем четко обрисовать, охарактеризовать, поведать о них, если захотим, окружающим. Вот мы и стараемся воплотить их в реальность, опираясь на собственный ум, счастливый случай и располагая для этого предоставленным в наше распоряжение определенным отрезком времени.

Надежды же фундаментальные, надежды умирающего человека рождаются тогда, когда надежды повседневные уже не играют никакой роли, когда они уже заранее отпеты и похоронены. Неизлечимо больной человек пестует свои фундаментальные, экзистенциальные надежды на обломках надежд повседневных; он перевоплощается. Данное перевоплощение в первую очередь проявляется в терпении, смирении, оно происходит в результате переориентации человека на новые, фундаментальные надежды, которые нередко вытесняют из его души страх перед смертью.

Вот что писал о надеждах Монтень: «Ибо только благодаря надежде мы спасемся. Надежда на и без того очевидное — это уже не надежда. Ибо зачем надеяться на то, что и так видно. Но уж если мы надеемся на то, что видеть нам не дано, мы должны набраться терпения». Христианская надежда является не просто образом надежд обыденных, повседневных чаяний, она является не просто фундаментальными надеждами со всей их тоской по личному бытию, она является надеждой на воскресение, а следовательно, надеждой на вечную жизнь и духовное совершенствование.
Вот только не прекрасная ли все это утопия, возможно, даже мираж? Два события в нашей жизни имеют для нас огромное значение: рождение и смерть. И оба они — несмотря на все и всяческие научные домыслы — великая и непостижимая тайна.

Как бы мы ни старались быть лучше, умнее, красивее или, напротив, хуже, беспринципнее, лживее, конец один, и мы об этом осведомлены. Вот только действительно ли это конец, как многие из нас полагают? Умирает ли вместе с нашим телом и основа духовного бытия, рефлексирующего самосознания? Такие религии, как христианство и ислам, убеждены в дальнейшем существовании души. Так, может, эта убежденность всего-навсего вопрос веры? До сих пор так оно и было. Однако выводы некоторых ученых, занимающихся вопросами жизни и смерти, нервной системы и души, опираются на научные данные и ни в чем не противоречат религиозным догмам, касающимся этих вопросов. Обратимся к опыту двух некрологов — всемирно известного канадского нейрохирурга Уайлдера Пенфилда и австралийского нейрофизиолога и нобелевского лауреата Джона Эккле. Последний в своей книге «Мозг и душа» (1980), ссылаясь все на того же Пенфилда, написал следующее.

«Я все больше прихожу к убеждению, что существует нечто, что хотелось бы назвать сверхъестественным происхождением моего духа или моей индивидуальности, моей души... Я убежден, что мы являемся существами, имеющими некое высокое предназначение, названия которому пока что не найдено. Мы не можем не думать о том, что являемся частью какого-то грандиозного плана. Каждый из нас должен как минимум поверить в то, что играет отведенную только ему роль в гениальной, невероятной, сверхъестественной пьесе. Мы все силы должны приложить к тому, чтобы сыграть сию роль как можно талантливей. Тогда мы с тихой радостью сможем наблюдать за нашим будущим растворением в мире, за тем, что раньше, до нас, называлось смертью».

Эккле придерживается той теории, что сознание не зависит от материального тела, и опирается на высказывания таких знаменитых физиков, как Дэвид Бом и Эфан-Харрис Уолкер. Бом исходит из того, что происхождение человеческого сознания сокрыто в нематериальном, то есть не имеет физиологической природы. Уолкер считает, что сознание является нефизической реальностью. Но тем не менее сознание взаимосвязано с мозгом благодаря определенным физическим величинам. И обнаружение данных величин Уолкер считает величайшей задачей теоретической физики в ближайшие 100 лет.

Уиллис Харман, профессор Стэнфордского университета, как-то раз сказал: «Самым завораживающим во вне-физическом опыте или осознании скорого приближения смерти является то, что все то, что должно покинуть тело, вбирает в себя воспоминания о своих прежних способностях...
Наше существование является лишь частью общего процесса познания, а смерть — лишь переходом на другую плоскость жизни, и я убежден в том, что наша наука в течение ближайших десятилетий будет двигаться именно в этом направлении».

Страх перед свободой

Мы привыкли считать, что свобода — это хорошо, а несвобода (синоним — рабство) — плохо. Но всегда ли это верно? История человечества свидетельствует о том, что человек во все времена затрачивал максимум сил и душевной энергии на то, чтобы обрести те или иные узы. Религия, государство, законы морали — все это ограничения свободы. Благодаря им мы чувствуем себя увереннее, ощущаем почву под ногами. Легко катиться по уже пробитой колее и рассуждать о свободе и нравственности, когда все предопределено. Собственно говоря, и фатум — это добровольное самоограничение.

Мы утешаемся тем, что при рождении попали в хорошо организованную и отлаженную вселенную, а значит, если не случится чего-то экстраординарного (что опять-таки предопределено), жизнь пойдет по заведенному обычаю. А вот осознание того, что каждый человек — творец себя и своего мира, повергает в ужас. Страх свободы едва ли не сильнее страха смерти. Почему? Доказательство тому — не ослабление, а усиление религиозности в людях, старающихся таким образом мысль о безграничной человеческой свободе и ответственности вытеснить на периферию сознания.

Страх перед одиночеством и изоляцией

Существует целый ряд людей, вполне способных выжить в этом мире в одиночку. Правда, выживание в одиночку не равно изоляции.
Что такое одиночество и страх одиночества, известно, наверное, всякому. Очень многие из таких одиноких людей ужасно боятся конца рабочей недели. Ведь в выходные дни появляется реальная и грозная возможность ощутить собственную пустоту, ненужность, тоску по любви, по духовной и физической близости. Человеку — и чаще всего именно женщине — кажется, что весь мир его ненавидит и отвергает. Уверен, что современным женщинам все-таки немного легче, нежели раньше, когда у слабого пола не было вообще никаких занятий, кроме ведения домашнего хозяйства. И тем не менее женщины и сегодня жалуются специалистам на свои горести, еще сегодня они страшатся одиночества. Такая неуверенность в завтрашнем дне вынуждает их страдать, полностью парализует их волю, мешает идти на активные контакты с другими людьми.

Ну а тот, кто, после долгих лет тихого семейного счастья, дружного совместного бытия, когда вместе с любимым было сделано так много, неожиданно теряет близкого человека в результате несчастного случая или же болезни, тот, конечно, будет бесконечно страдать от ощущения невосполнимой утраты. Он будет стараться как можно меньше общаться с окружающими, замкнувшись в себе и чувствуя себя покинутым и богом, и людьми. Как уже не раз было замечено, человек способен оправиться и начать все сначала не раньше чем через два года, вновь раскрыв свою душу и сердце окружающим. Но несмотря на это, далеко не каждый оказывается в состоянии обрести счастье. Большинство из вдов и вдовцов уже навеки разочаровались в жизни, поддались отчаянию и превратились в действительно одиноких людей. Людей, которым страшно, очень страшно жить. Они приговорены к печали и одиночеству.

Но и человек, окруженный близкими и любящими людьми, не застрахован от чувства одиночества и изоляции. В данном случае речь идет о фундаментальной изоляции — и от других людей, и в целом от мира. Сколь бы мы ни были близки кому-то, между нами всегда существует непреодолимая пропасть. Каждый из нас в одиночестве приходит в этот мир и в одиночестве покидает его
(и неважно, настигла ли смерть в степи, как ямщика, или на поле боя, в окружении тысяч соратников).

Страх перед бессмысленностью

М ы смертны, мы одиноки в этом равнодушном к нашим страданиям мире — тогда зачем мы живем? Зачем мы рождаемся на свет, любим и ненавидим, испытываем счастье и горе? Детский вопрос «в чем смысл жизни?» отнюдь не так наивен, как мы привыкли думать. Зачем нам свобода и ответственность за себя, если любые дороги приводят к одному порогу? Мы ищем смысл, но снова и снова наталкиваемся на бессмыслицу, и это вселяет в нас глубокий экзистенциальный страх.

Страх перед нищетой

Наравне со вполне обоснованными заботами вдруг не сохранить уже достигнутого экономического и социального статуса из-за неудачных сделок в бизнесе или других сферах деятельности, существует необъяснимая тревожность тех, кто буквально мучим депрессивными идеями о возможной нищете. Подобные идеи легко перерождаются в болезненную манию, безумие, которое требует лечения и участия в процессе этого лечения опытного специалиста.

Большинство удачливых и привыкших к удаче людей безумно боятся потерять свои доходы. Им есть что терять, поэтому они при малейшей неудаче теряют душевное равновесие. Даже если такой человек спустя какое-то время осознает, что его волнения и тревоги были беспочвенны, страхи и опасения так никуда и не исчезнут.

Специфический страх, связанный с необходимостью защитить свое имущество, является страхом перед нищетой, перед бесчестьем и перед зависимостью от других людей. Страх перед нищетой может, как плеть, подгонять людей, заставлять их трудиться все больше, и тогда мы можем говорить о трудоголизме как о неврозе. С другой стороны, такой страх может начать проявляться противоположным образом: вместо того чтобы сберегать и приумножать свое благосостояние, человек вдруг начинает отказываться от любой возможности заработать деньги.

Заболевания и страх

Каждый из нас не раз замечал, что в состоянии повышенной возбудимости и раздражительности мы теряем над собой контроль и выходим из себя. Чаще всего потом мы сожалеем о собственных вспышках. А иногда, уже успокоившись, приходим к мысли, что неплохо бы оправдать себя. «Просто я был настолько возмущен, что не смог удержаться и потерял самообладание».

Тревожные люди чаще всего сверх возбудимы, напряжены и всегда готовы взорваться. Частенько они опасаются, что могут потерять контроль над своими чувствами и эмоциями. Их попытки преодолеть тяготящие их чувства и сконцентрироваться на чем-то приятном чаще всего не достигают желаемого результата. «Не знаю, что со мной такое творится. Мне кажется, что я схожу с ума», — говорят они и от этого возбуждаются и пугаются еще больше. Ведь это действительно ужасно — находиться во власти подобных чувств. Страх, как нам известно, порождается нашим восприятием, мыслями и нашим воображением, а затем поддерживается и усиливается всем нашим поведением. Но особо гнетущим чувством страх становится только тогда, когда мы начинаем переживать его слишком часто, когда он спонтанно завладеивает всем нашим существом. В этом случае можно уже говорить о невротическом, болезненном страхе.

Состояние страха может возникать и из-за самых разнообразных функциональных и психосоматических расстройств. Так, например, при так называемой гипогликемии происходит снижение уровня сахара в крови. Если этот процесс будет продолжаться на протяжении нескольких лет, может произойти гипогликемический шок, сопровождаемый приступами безудержного страха.

При сильном возбуждении люди дышат быстро, учащенно. Это приводит к максимальному выбросу углекислого газа и изменениям в химическом составе крови, что сопровождается тошнотой, головокружением, ощущением нехватки воздуха, а значит, и страхом.
При медикаментозной, алкогольной и наркотической зависимости нередки тяжелые приступы страха, которые рано или поздно доводят человека до помешательства.

Больные, в течение длительного времени страдающие от нарушений сна или бессонницы, мучаются еще и от мрачных мыслей, недобрых предчувствий, связанных с их будущим. Они боятся сойти с ума и оказаться в клинике для душевнобольных.

Опасения по поводу собственной бездарности

Данный вид страха выражается у разных людей совершенно по-разному. Многие люди вообще очень пугливы по натуре с самого раннего детства. В таком случае мы говорим о повышенной готовности к страху. Опасения по поводу собственной бездарности являются озабоченностью качеством собственных дарований, которые оцениваются самим человеком как более чем ничтожные.

Если мы боимся неудач, мы тем самым приманиваем их. Страх перед неудачами может весьма серьезно повлиять на наши способности и таланты.
Данная закономерность распространяется в первую очередь на три большие сферы:

 талант;
 коммуникабельность;
 социальное (включая и сексуальное) поведение.
 
Мы должны понять, что неудачи являются неразрывной составляющей любого дела и начинания. Тот, кто активен, часто заблуждается, терпит поражение в своих попытках достигнуть заветной цели. Однако временные неудачи не есть показатель особого невезения и бесталанности той или иной личности. Если мы научимся спокойно принимать к сведению вероятность и даже закономерность неудачи, мы научимся также бороться с последующими своими поражениями.

Огромную роль в данном случае играет наша боязнь спасовать, потерпеть неудачу в профессиональной сфере. Опасения по поводу собственной бесталанности — это целый комплекс страхов, среди которых можно выделить следующие:

 не соответствовать профессиональным требованиям;
 оказаться обойденным другими, лучше подготовленными и образованными;
 страх перед тем, что неуверенность в себе и своих способностях будет заметна окружающим;
 страх перед тем, что не удастся найти нестандартные решения в какой-либо экстремальной ситуации.

Люди, нацеленные исключительно на успех, честолюбивые, даже не помышляющие о возможности провала, часто оказываются, буквально раздавлены неудачей. Более того, даже если успех достигнут, но без смертельной борьбы с соперником, они не могут радоваться, так как считают, что легкая удача не повод для торжества. Страх провала является в первую очередь боязнью унижения.

«Кто-то обязательно порадуется моей неудаче», — думают они, не осознавая, что тем самым выдают собственную неуверенность и зависимость от чужого мнения.

Средняя оценка 0 из 5

Вам понравился материал?

♥️ ♥️ ♥️ ♥️ ♥️
Ключевые слова:

Комментарии

Оставить комментарий
Ваши закладки
Полезное питание